Ох, вкусная тема. Мечта городских диггеров, чёрных копателей и честных археологов. Московский Кремль. Высится веками, а тайны свои раскрывает крайне неохотно. В принципе, как и любая средневековая крепость или цитадель. Специалисты и обыватели прекрасно знают: русские города и крепости невозможно представить без тайников, подземных ходов, укрытий.
Готовясь к любой серьёзной осаде, инженеры всех времен старались угадать скрытые выходы, так называемые «вылазные ворота», калитки, прикинуть — где могут находиться водные тайники. С пристрастием пытали местных, пленных. Если дело выгорало — победа, считай в кармане. Так, в «Изборском хронографе» описана междоусобная борьба за Муром, когда наш летописец горюет:
«литовские люди тайник отняли и на град взыдоша и знамена поставили и в тайнике сели».
«Тайники».
Достоверное и первое известие о строительстве «тайника» относится к XIII веку. Когда князь Александр Невский занялся городскими фортециями в Изборске, приказав псковичам:
«стену камену с плитою учиниша и ровы изрыша под город».
Дальнейшего широкого развития «тайного военного зодчества» Руси не получилось, города не рассматривались во времена Золотой Орды теми опорными центрами земель, как в Европах. Тем более, большей частью укрепления были деревянными. Замковое строительство «крепостиц» тоже остановилось во времена монголов.
Новый фортификационный бум начался в XVI-XVII столетиях. Тут уже в полный рост копаются потаённые выходы и водозаборные тайники почти во всех мало-мальски укреплённых городах и крепостях. В первой половине XIV века Москва становится столицей Владимиро-Суздальского княжества, митрополичий стол переезжает сюда же.
Внимание Великого князя Ивана Калиты привлекает поселение на Боровицком холме. В 1340 году закончено ударное строительство дубовых стен с башнями. Сооружение, судя по раскопкам, — было интересное, очень нетипичное для тогдашней Руси. Но частые пожары привели его в полную негодность. При Дмитрии Донском (в 1366-1368 гг.) построили белокаменный Кремль. Очень быстро возвели, кстати… Крепко удивив литовцев, которые как-то припожаловали под (тоже каменные) стены Москвы, не прихватив соответствующего оборудования для штурмов. Это такая байка, ага.
Само собой, никакие летописи не сообщают о «тайниках», подземных ходах и укрытиях. Но что они были обязательно — нет сомнений. Москва была зажата промеж нескольких огней: Рязань, Тверь, Литва, Золотая Орда… Московские воеводы обязаны были позаботиться о создании «тайников». Тем более Кремль строили на высоком, крепком и безводном холме. Специалисты говорят: потайные водозаборные тоннели к Неглинной или к Москве-реке были предусмотрены и обязательно проведены.
Цитадель…
В конце XV века Кремль стал архаичен с точки зрения военного зодчества. Откровенно мал, тесен, стены и башни обветшали. Огромные куски отваливались от него, частенько приводя к несчастным случаям. Защитить могли разве что от налета степняков. Великий князь Иван III Васильевич, нещадно пинаемый царьградской царевной Софьей Палеолог, замыслил строительство подобающей его статусу «царя» — резиденции.
Возводилась она по всем модным тогда правилам фортификационной науки, проектировали всё талантливые итальянские архитекторы, инженеры и мастера — Аристотель Фиораванти и Пьетро Антонио Солари, Антон и Марко Фрязиновы, Алевиз Старый с сыном. Со всех земель московского государства приглашались и русские мастера, умеющие работать с камнем.
Кремлевская новая цитадель была нашпигована всякими «тайниками», наземными и подземными хитростями. Были ходы и лазы для атак за стены, тайный забор воды. Даже подземные галереи для сообщения между строениями внутри Кремля. Построили скрытые толщей почвы и каменными перекрытиями — палаты для казны, оружейных припасов и продовольствия. Имелись ходы внутри самих стен, соединявшие соседние башни. А неподалёку от них заложили огромные цистерны и колодцы.
Обычно в то время уже применялся порох для обрушения стен. Снаружи к фундаментам подкопом подводили галерею для взрыва. Московский Кремль снабдили противоядием: слуховыми подкопами, «слухи». Самая страшная тайна, кстати. Они шли из крепости в сторону стен, заканчивались маленькими слуховыми оконцами. Несмотря на всю секретность работ, обрывки сообщений (по недосмотру) всё-таки просачивались. Хотя общую картину «тайников» знали немногие доверенные лица. Первый «опус» появился о новом Московском Кремле в 1485 году. Летопись сообщает 29-ым мая:
«заложена на Москве-реке стрельница у Шешковых (Пешковых) ворот, а под нею выведен тайник».
Речь о «Тайницкой башне» проекта итальянца Антона Фрязина, судя по всему. Что за «тайник» там заложен? Неизвестно, поскольку башню снесли и перестроили при Екатерине Великой. Наверное, это был колодец, уходящий в подземелья. Военный историк Фриман, автор «Истории крепости в России», так думал:
«Тайницкая башня, обращенная к Москве-реке, заключала колодец, который, наполняясь водой из Москвы-реки, снабжал ею, во время осады, всех жителей».
Если это так, то стоит искать подземную галерею, соединяющую колодец с рекой, получается… Не нашли пока. Или не говорят. Но даже если это не колодец, то остается вариант с подземной галереей, по которой защитники могли пробираться сами к берегу реки. В «Описи порух и ветхостей» 1647 года, дозорщики сообщали:
«Под Тайницкие вороты тайник, и у того тайника ступени повыломались, и в тайнике по обе стороны из стен и свода осыпалось каменей с 50, по полукамен и по чети: и у тайника, у затворенных дверей, замка нет и двери засорены».
Описание тайного хода: лестница, запирающая дверь, стены и своды. Никак не водопровод, его называли словом «труба». А подземные галереи или камеры для определения подкопов — это «слухи». То есть налицо «тайник» башни был выходом к реке.
Что находилось скрытого в Первой и Второй Безымянных башнях — неизвестно. Если что-то было, то пострадало или было завалено в 1547 году, когда взлетела на воздух Пороховая палата. Обе башни были разрушены вместе с большим участком кремлевской стены.
Петровская башня была дважды разрушена, первый раз — во время Смутного времени, второй — при нашествии Наполеона. Стояла она над глубоким погребом, куда вела каменная лестница. Это был небольшой арсенал для хранения пороха и снарядов, поскольку вход прикрывали характерные «каменные палатки», если верить описи 1701 года. Но тогда там обязательно должны найтись вентиляционные галереи.
Круглую Беклемишевскую башню, которая запирала переправу через Москву-реку, Марко Фрязин соорудил в 1487 году. Снабдив колодцем. Но был в ней ещё какой-то тайник, сегодня неизвестный. Архитектор Бондаренко его видел в 1918-ом: «В Беклемишевской башне в предупреждении подкопа был сделан тайник». «Слух» или контр галерея — непонятно. Кстати, подземелья этой башни имеют дурную славу, там во времена Ивана Грозного находилась главная пыточная Москвы.
Назойливый пономарь.
На сегодня пока остановимся… история у нас о другом. Осенью 1718 года в двери Преображенского государева приказа ломился Конан (Конон) Осипов, пономарь церкви Иоанна Предтечи, что на Пресне. Несколько дней он приходил сюда, как на работу и канючил замершим на посту гренадерам: «важное дело, пустите». Один раз даже проскользнул внутрь, но чиновники сами вышвырнули просителя, хорошенько избив наглеца.
Тогда пономарь завопил: «Государево слово и дело!». Однако. Стало понятно, что не с жалобой на соседа припожаловал этот тощий мужичонка. После такого заявление не пропустить просителя — государственное преступление. Но если ошибется, соврёт… тут кары страшные будут, дыба и вырванный язык — самое начало мучений для того, кто покусился на покой государя.
Конана Осипова немедленно доставили в дом князей Ромодановских, где от трудов столичного Санкт-Петербурга отдыхал великий соратник Петра I, всесильный глава Преображенского приказа, князь-кесарь Иван Федорович Ромодановский (единственный сын Федора Юрьевича). Пономарь вел себя уверенно и спокойно, подробно рассказал историю. Как некий бывший дьяк Приказа Большой казны Василий Макаров перед смертью путано толковал о каком-то старинном тайнике в подземельях Московского Кремля. И был уверен, что там хранятся неимоверные деньги.
Ромодановский посмеялся, прикидывая кары небесные и земные незадачливому пономарю, посмевшему с московскими трактирными россказнями произнести «Слово и дело». Но сразу передумал, как услышал завершающую фразу: «Те подземелья показала царевна Софья!». Это было уже серьёзно. Хотя хитрющая и властная сестра императора Петра I уже померла в монастырском заточении, но никто с неё тавро «персоны вражьей» не снимал. А сторонников её тайных вылавливали регулярно, отправляя на дыбу или плаху.
Правдивый рассказ…
Как оказалось, история берёт начало в первый год правления Софьи, 1682-ом. Дьяк Василий Макаров был тогда большой фигурой в Приказе Большой казны, получил неожиданный приказ гневливой регентши: проверить тайные подземелья и ходы под Кремлем. Особенно интересовал Софью проход от Тайницкой башни — до Собакиной (Арсенальная Угловая). Откуда она всё прознала — неизвестно.
Ход был древний, осыпавшийся, им давно никто не пользовался, опасались не вернуться. Но царевна подробно инструктировала: где, как и куда сворачивать. Дьяк пробрался осыпающимся проходом под Благовещенским собором, потом миновал пол Грановитой палаты. Как и было говорено, обнаружил две чёрные железных двери, на которых булыжниками висели замки. Приказа открывать не было, нужно было лишь просветить свечой в маленькие оконца.
Смахнув вековую паутину, Василий Макаров нашёл два вырубленных в стене отверстия. Но там были искусно вделанные решетки. Прикрутив свечу к поясному ножу, дьяк исхитрился просунуть горящую свечу внутрь помещения. Обомлел. Зыбкий свет заплясал по стенам каменных палат, до самого потолка заставленных огромными сундуками. Каждый из них был снабжён замком и смутно белели огромные восковые печати. Царский нетронутый тайник.
Князь-кесарь Ромодановский был образованный человек, историю Кремля и царей московских знал отлично. Понимал: злато-серебро там не могло находиться, бюджеты российские такого роскошества не подразумевали со времен Ивана III Васильевича. А вот… пропавшая библиотека Ивана Грозного (Либерея/Либерия) — самое то. Вполне подходит под описание. Не долго думая, приказал начать поиски.
Глава Тайного Сыска дал Конану Осипову в помощники подьячего Петра Чичерина, распорядился: чтобы все служилые и чиновные Кремля им помогали по первому слову. Гаркнув для порядка: «Государево слово и дело!». Дело пошло так:
«И оный подьячий тот вход осмотрел и донес им, дьякам, что такой выход есть, токмо засыпан землею. И дали ему капитана и 19 солдат, и оный тайник обрыли и две лестницы обчистили, но стала земля валиться сверху. И оный капитан… послал записку чтоб подвесть под той землею доски, чтобы тою землей людей не засыпало. И дьяки людей не дали и далее идти не велели, и по сию пору все не исследовано».
Конечно, странности присутствуют в описании современника. Ослушаться князя-кесаря Ромодановского? Ну-ну… Хотя, глава Преображенского приказа уже уехал в Санкт-Петербург, а патриархальная Москва привыкла жить размеренно, долго в затылке почесывая. После ещё двух попыток сдвинуть поиски с мёртвой точки пономарь Конан Осипов вроде сам охладел к поиску сокровищ. Стал доносы писать. Сгинул как-то незаметно. Не то выслали куда московские власти, не то тайком удавили. В тех же подземельях. А Ромодановский, видимо, забыл о своём «Слове и деле» государевом. Даже когда стал губернатором Москвы — пальцем не шевельнул.
Новые попытки.
Целый век стояла мёртвая тишина, никто не порывался (официально) подземелья Кремля тревожить. Наступил роковой для Москвы 1812 год, пожаловали французы. Наполеон был наслышан о лени российских государей и здешних генерал-губернаторов, как и слыл большим любителем всяких загадочных историй. Кто ему рассказал о «макарьевских сундуках» — неизвестно, но ретивый корсиканец приказал начать поиски. Чтобы через неделю отменить распоряжение. Пришла пора драпать…
Опять легенды о тайниках царских всплыли летом 1894 года, в подземелья припожаловал сиятельный любитель старины, князь Николай Сергеевич Щербатов. Блестящий когда-то морской офицер, историк, археолог, директор Исторического Музея Москвы. Подошёл к делу основательно, организовал расчистку многих тайных ходов и подходов к ним, отыскал несколько галерей внутри башен. На завершение работ не хватило денег. Загадочный «макарьевский тоннель» не нашли.
Более вдумчиво к вопросу подошёл историк и археолог Стеллецкий. Начав изучать все доступные документы о подземельях Кремля ещё с 1908 года. Свято уверовал, что «макарьевские сундуки» — легендарная библиотека Ивана Грозного. Но помимо этого нашёл несколько зацепок на другие тайны, ранее неизвестные помещения. Которые к обороне Кремля явно не имели отношения.
Стеллецкий начал успешные раскопки в 1914 году, быстро вскрыв несколько любопытных ходов и галерей под Спасской Башни. Но продолжить поиски помешала первая мировая. После Октябрьского переворота большевиков и подавления восстания юнкеров в Москве археолог стал почти ежемесячно писать в Моссовет, ЦИК, Совнарком. Отчаявшись, устав от отписок «нет фондов», довольно дерзко написал Сталину.
Вождь не осерчал, лично дал добро на проведение масштабных исследований у себя под боком. 1 декабря 1933 года Стеллецкий получает в своё распоряжение бригаду работяг Управления коменданта Московского Кремля, начинает изучение основания Угловой Арсенальной (Собакиной) башни. В первые же дни пошли обнадеживающие открытия. Как оказалось, свод тайного хода не поврежден (как сообщалось ранее) — просто заложен глыбами белого камня на крепчайшем растворе.
Замуровку быстро проломили на полтора метра, открыв узкий проход. Нашли в его окончании лестницы, сводчатые арки, несколько направленных в разные стороны ходов. Ну точно описание Конана Осипова! В одном ответвлении учёный увидел почти дословное описание заполошного пономаря, признал — это тот самый путь к «макарьевским сундукам». Сообщил по инстанции. Немедленно собрали специальную комиссию: руководство комендатуры Кремля, директора Оружейной палаты Клейна, архитекторов Щусева и Виноградова.
Воодушевлённые заявлениями археолога члены комиссии радостно проголосовали за продолжение работ, выделение дополнительных «фондов». Однако… самого Стеллецкого в Кремль на следующий день уже не пустили. Не выдали пропуск, без объяснения причин. «Ступай, гражданин, не велено без подписи коменданта!». Как потом узнал (от Клейна) горе-археолог — им расчищенные ходы замуровали.
Причины такого решения разные называют: от проблем безопасности (тогда случилось убийство Кирова и чекисты с ума посходили). Кто-то уверен, что работы не свернули и тайно продолжили. Не счесть различных версий, как под легендами ремонтов и реставраций Кремля, все подземелья раскопали. Даже солдат-срочников и курсантов привлекали. Но ничего не подтверждается.
Сегодня большинство «подземных специалистов» уверены: всё, что нужно… найдено. Сундуки изъяты, их содержимое растащено по бывшим партийным дворцам и дачам. Никаких книг Либереи, загадочной Библиотеки — в природе не существовало. С чем полностью и категорически согласен.
А что до тайных мест Кремля, подземных, башенных и внутристенных — их явно десятки, если не больше. Комендатура резиденции Президента о некоторых прекрасно осведомлена. Это легко проследить по дневникам нашего несчастного историка Игнатия Яковлевича Стеллецкого. Когда он вновь попытался вернуться к раскопкам в конце 30-ых годов, стал публиковать в московских газетах разные заметки. Тематические.
Всякий раз используя результаты своих раскопок и придумывая им сказочные или сомнительные по научности версии. Статьи всегда (!) выходили после цензуры… без описаний фактов. Превращались редакторами НКВД в занимательное досужее чтиво. Но археолог не сдавался, надеясь привлечь к исследованию «подземной Москвы» внимание партийных бонз. Потом чекисты приказали ему составить план всех возможных тайных и подземных ходов Кремля и округи.
Обещали финансирование, после оценки планируемых работ. Обманули. Стеллецкий точно узнал, что обозначенные им подземелья, галереи, палаты… просто засыпаются и замуровываются. Из докладной записки археолога в НКВД известно: на лето 1940-го года им передан ведомству описательный и иллюстративный материал на 200 подземных точек столицы и Кремля: подземелья-слухи, колодцы, погреба с вмурованными в своды арками, заброшенные каменоломни, подземные ходы, древние водостоки.
Еще 150 объектов Игнатий Стеллецкий описал приблизительно, наметив их раскопки. Но снабдил каждый документальными свидетельствами из старых архивов и летописей. Сегодня фонд Стеллецкого в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) располагает лишь крохами обрывочных материалов за его авторством. Обычно это несистемные выписки или пояснительные материалы в несколько строк.
Как говорят хранители, им ничего другого не поступало. Хотя толстые папки описаний, фотографий, планов подземных сооружений помнят немало свидетелей. Хм… Исчезли так же бесследно, как архив Комиссии по изучению подземной старины в 1919 году… И как наш внимательный пономарь Конан Осипов. Кремль умеет хранить свои тайны, «Слово и Дело!»…
Это интересно
Новости партнеров